Кандидат в президенты РАН Валерий Черешнев рассказал о своей предвыборной программе

​Какие изменения ждут Российскую академию наук, как следует строить отношения с властью и какие законы нужны Академии, в интервью Indicator.Ru рассказал кандидат в президенты РАН академик Валерий Черешнев.

— Валерий Александрович, расскажите о своей программе.

— Для начала я хотел бы отметить, что закончен первый этап реформы РАН и главный вопрос теперь — «Куда мы пойдем дальше?». Мы видим, что правило «двух ключей» не всегда работает. Нам хотелось бы знать, что думают те, кто затевал реформу, что думает власть, сама Академия. Конечно, ученые сами понимают, чем в первую очередь следует заниматься, особенно в сфере фундаментальной науки. Но хотелось бы четко согласовать, какие из приоритетных задач, которых порядка десяти — и персонализированная медицина, и цифровые технологии, и гуманитаризация общества, и проблемы безопасности, — будут главными, первоочередными для комплексного междисциплинарного исследования в ближайшие годы.

Второй вопрос связан с финансированием. Мы все время говорим, что нельзя «размазывать» деньги тонким слоем, но, с другой стороны, мы такая страна, где нельзя сосредоточиться только на одной области исследований. Нам приходится идти широким фронтом. При этом финансирование не может быть одинаковым для всех областей исследования, есть вещи более актуальные, есть менее актуальные. Жизнь показывает, что нашей стране надо всегда быть в курсе основных прорывных технологий, научных открытий. У нас должна быть, например, своя программа по созданию компьютеров, своя роботизация. Мы так устроены геополитически, что должны во всех сферах надеяться на себя. У нас огромные территории и огромные запасы, а в мире все истощается, и остальные страны смотрят на нас и думают: «А чего это в России все есть?» Наши предки оставили богатейшее наследство, нам сейчас надо научиться осваивать и защищать его, взаимовыгодно общаться со всем миром. Поэтому наука должна идти широким фронтом.

— Если вас изберут, то какие первые шаги вы предпримете?

Мы проанализировали недочеты реформы РАН. Если меня изберут, предстоит очень многое решить в том числе и на законодательном уровне. Нужно, чтобы был четкий подход к фундаментальным исследованиям и главному участнику этих процессов — РАН. В законодательстве Академия должна быть определена как всероссийская главная научная организация, и ее роль не должна сводиться к некоторому органу по координации и подготовке рекомендаций.

Надо законодательно разделить сферу влияния ФАНО и сферу влияния Академии на государственный сектор фундаментальных исследований. Ведь получается, что, в соответствии с 253-м федеральным законом, функции учредителя, правообладателя имуществом, распорядителя бюджетными средствами учреждений РАН, РАМН и РАСН передано ФАНО. Получается, что именно ФАНО определяет политику, направления исследований, занимается собственностью, имущественным комплексом. Академия наук занималась этим 300 лет, а теперь от всего отстранена, с ней могут только посоветоваться. Учредитель — это хозяин!

— Но ведь в законе говорится о том, что РАН, а не ФАНО определяет научно-методическое руководство всех научных организаций.

— В законе написано: научно-методическое руководство «научной и научно-технической деятельностью научных организаций и образовательных организаций высшего образования». Но что под этим конкретно подразумевается и каков механизм реализации этой работы? Какой статус руководителя научно-методической деятельности, где соответствующие ресурсы? Чтобы эту работу выполнить, нужны научные коллективы, ученым за работу необходимо платить, необходимо оборудование и т. д. Есть Министерство образования и науки, есть Академия наук. Академия всегда занималась фундаментальными научными исследованиями, знает все свои институты, 13 тематических отделений и три региональных. Все четко знают, кто за какие вопросы отвечает, с кем координировать работу. Академия наук, конечно, может дать методические рекомендации, но как она будет общаться со всеми институтами и вузами? 1500 вузов, более 1000 научных учреждений… Как Академия наук с ними будет управляться, фактически не имея реальных возможностей для реализации своих полномочий?

— Многие упрекают Академию в том, что три года были потрачены зря. Я недавно брала интервью у академика Трубникова, который сейчас заместитель министра образования и науки. Он сказал, что многие академики, вместо того чтобы заниматься наукой и предлагать какие-то программы и проекты, получать под это финансирование, вступили в ожесточенную борьбу с ФАНО. И три года они занимались не наукой, а тем, что согласовывали отдельные формулировки в нормативных актах. По его словам, это сильно подкосило Академию, ее авторитет. Что вы об этом думаете?

— Сразу могу сказать: формулировки в правовых актах «дорого стоят», и шла не борьба, а согласование, поиск оптимального решения. Если обратиться к периоду рассмотрения закона о РАН, то многие не услышали Академию. Когда выходил закон о реформе РАН, были протесты, демонстрации, митинги. В один день слили все три академии: РАН, РАМН и РАСХН. Организовали ФАНО, им отдали все 600 институтов РАН, около ста институтов Академии медицинских наук, 250 институтов Сельхозакадемии… Нас не спрашивали, сказали только, что нужно принять закон. «Теперь вы подчиняетесь ФАНО, вот познакомьтесь», — это мы услышали от власти.

С Академией чего только не делали при Ленине и Хрущеве, но даже тогда так не поступали! В первом варианте закона вообще предлагалось ликвидировать РАН.

— Тем не менее закон был принят и Академия должна жить по нему. Сейчас принят другой, не менее важный документ — Стратегия научно-технологического развития. РАН участвует в ее реализации. Как она должна это делать, на ваш взгляд?

Во-первых, нужно перестраивать наш организационный аппарат. К каждому положению Стратегии, в том числе и в региональных отделениях, [нужно] подходить очень внимательно, рассматривать «под микроскопом», чтобы мы не просто так деньги разбрасывали. Если мы хотим что-то создать, будь то сотовый телефон или изделие для «оборонки», надо не распылять деньги, а прежде всего решить вопросы кадрового обеспечения научно-технологических исследований, производственного освоения новых технологий. Мы должны иметь законодательно обеспеченные меры стимулирования негосударственных структур, осваивающих РИД (результаты интеллектуальной деятельности, — прим. Indicator.Ru).

У нас примерно 20 министерств и ведомств распределяют деньги на науку, решая общегосударственные и свои отраслевые интересы. При этом координация «интересов», единая система управления научно-технологического развития в должной мере не налажена. Подводят итоги только три: Минобрнауки, Министерство промышленности, Министерство экономики. РАН не располагает необходимой информацией о работах отраслевых институтов, поскольку они Академии не подчиняются. Если Академия отвечает за научно-методическое руководство во всей стране, то надо выстраивать четкую систему ее полномочий в сфере научно-технологического развития. РАН должна прогнозировать, осуществлять мониторинг реализации тех либо иных научных разработок, отслеживать, не идет ли дублирование исследований у разных ведомств. И здесь должно быть четкое понимание, что без должного бюджетного финансирования науки Академии эти вопросы неразрешимы.

— Как планируете участвовать в Национальной технологической инициативе НТИ?

— В НТИ есть девять направлений, в каждом работают представители РАН. Для академиков придумали сквозные технологии, в основном они связаны с роботизацией, и так называемые технологические барьеры, которые могут помешать реализовать эти девять проектов. Академия наук должна изучать, что может помешать внедрению, допустим, качественной еды и ее быстрой доставки. Совместно с Институтом питания и другими профильными институтами нужно исследовать, сколько еда может храниться в зимних условиях, в летних условиях, что может помешать доставке в России.