Вот этот путь "Биокада" очень интересен для фармпромышленности. Но для науки он очень интересен тем, что если вы хотите создать свой препарат, а не производить дженерики или аналоги, то вам неизбежно придется залезать вглубь, в область поисковых или даже фундаментальных исследований. "Биокад" сейчас это почувствовал. И компания очень тянется к тому, чтобы целиком раскрутить эту цепочку — от генерации знаний до рынка. И они готовы вкладываться в это.
— Академия наук видит здесь возможности для сотрудничества?
— Да. Сейчас мы наметили совместные мероприятия с "Биокадом" — и со стороны академической, и со стороны университетской науки. Мы хотим привести в это поле максимально большое количество игроков со стороны академической науки. "Биокад" как компания, которая видит рынок, должна поставить задачи. И мы должны найти, как связать наши исследовательские возможности с их потребностями.
Очень хорошо, что в нашей фарминдустрии начинают появляться компании, ставящие задачи по "глубокому извлечению" знаний из науки. И я этому очень рад.
— Давайте посмотрим на конкуренцию в сфере высоких технологий с другой стороны. Одним из главных мировых событий последнего времени стала ситуация, мягко говоря, далекая от честной конкуренции — я имею в виду то, что делают США в отношении китайской компании Huawei.
— Тема очень серьезная. Что происходит с Huawei? Они вошли в область пятого поколения мобильной связи, 5G, они замахнулись на мировое лидерство. А все понимают, что такое 5G — это совсем другие возможности для решения задач, в том числе задач управления. Причем управления не только компаниями, но и системой национальной обороны и безопасности. И со стороны США, как только это стало для них чувствительным, мы увидели то, что называется нечестной конкуренцией.
Это можно было предположить, потому что в мире всегда друг с другом борются два направления — с одной стороны, торговля высокотехнологичными продуктами как двигатель развития общества, а с другой стороны, возможность с помощью таких продуктов существенно повлиять на политическую ситуацию. Вот это очень важно — что компания-владелец той или иной технологии становится опасной уже на уровне не просто торговли, а политики. И здесь всегда будут запреты и борьба, вне всяких сомнений.
— Как раз насчет влияния технологий на геополитику. Несколько дней назад президент Владимир Путин сказал, что тот, кто станет монополистом в области искусственного интеллекта, будет владеть миром. Как вы смотрите на наше будущее, в которое будет приходить искусственный разум? Вообще, если смотреть в пределе, — останется ли у людей минимальная возможность принимать самостоятельные решения хотя бы в элементарных ситуациях?
— Вы знаете, я отношусь к вопросу развития искусственного интеллекта, рассматривая его с разных позиций. То, что сейчас декларируется как искусственный интеллект, по сути таковым еще не является.
Если вы пишете программу, которая позволяет машине работать быстрее человека, то это не интеллект. Ведь в самом понятии интеллект заложено то, что должно быть сверх программы действий — я имею в виду творчество. А просто использование современных вычислительных возможностей для обработки больших данных упрощает нашу жизнь, но не является новым творческим началом.
В этом отношении те профессии, которые просто формализованы — "делай раз, делай два, делай три" будут вытесняться в ближайшее время. Человек будет вытесняться в креативную область, и бояться этого совсем не надо. Всегда же в истории развития человечества имели место страхи, связанные с внедрением новых технологий. Например, страх пришествия машин. В той же Англии были антимашинные бунты — работники протестовали, видя, что могут остаться без работы.
Но человечество уже давно привыкло к тому, что любой следующий технологический шаг высвобождает простые рабочие места. Так и должно быть. И на нынешнем уровне уже нет никаких страхов. Но когда мы вытесняемся в область творческих профессий, тогда, действительно, встает вопрос, как цифровизация будет связана с нашим следующим общественным укладом, с обществом творческих людей. Это очень интересный вопрос.