24/10/2017

О вкладе сибирских ученых в развитие геологии и сотрудничестве с французскими коллегами

346

В октябре в Новосибирске прошёл ХХ Фестиваль документального кино «Встречи в Сибири». В этом году основная программа была дополнена студенческим конкурсом — стартовой площадкой для начинающих режиссёров.

На ней представила свой дебют выпускница факультета журналистики НГУ Ксения Луговская: короткометражный фильм Terra Nostra («Наша земля») о сотрудничестве сибирских и французских геологов. Специально для Сиб.фм автор фильма рассказывает ключевые моменты этой истории.

В 2017 году Россия и Франция празднуют 300 лет двустороннего сотрудничества в сфере науки. В 1717 году император Петр Первый приезжает с официальным визитом во Францию и завязывает дружеские отношения с Королевской академией наук. На протяжении следующих двух веков развивается система контактов между учеными двух стран, как в рамках естественно-научных исследований, так и гуманитарных. Сибирские исследователи уже с конца 1950-х годов активно включаются в развитие этих отношений, особенно в сфере наук о Земле. Две истории о том, как французская геология пересеклась с русской и какую роль здесь сыграл новосибирский Академгородок.

Если не таксист, то геолог

В начале ХХ века, на фоне некоторых коренных изменений в российском политическом пейзаже, значительная часть интеллигенции покидает страну и рассредоточивается преимущественно по Европе. Как следствие одна только Франция приняла около 400 тысяч русских иммигрантов, и процесс интеграции для них проходил довольно болезненно. Многим, даже представителям знатных фамилий, пришлось довольствоваться заработками не самого благородного характера.

Пожилые французы и сейчас вспоминают грустную шутку о том, что в 1920-е-1930-е годы большинство парижских таксистов были русскими князьями. Но в каждой шутке - лишь доля шутки, ведь даже ученым и инженерам было очень трудно найти работу на чужбине.

В этом малообещающем контексте история русских геологов заслуживает отдельного внимания. Они получили поистине уникальную возможность интегрироваться во французское научное сообщество и продолжить свою работу за границей. Это стало возможным благодаря инициативе Высшей национальной геологической школы города Нанси. В 1920-е-1930-е годы, как раз во время первой волны эмиграции, школа начала принимать российские дипломы как эквивалент французских. Особенно повезло тем кандидатам, которые уже имели исследовательский опыт.

1,4 млн беженцев из России перебрались в европейские страны, по данным Лиги Наций на август 1921 года. Это позволило молодым иммигрантам пройти вступительные экзамены и быть зачисленными на годичный учебный курс. Такое ускоренное образование как раз предназначалось тем геологам, которые хотели сменить профиль и заняться, в частности, горной инженерией. Впоследствии выпускники школы с русскими фамилиями участвовали в исследовательских группах на площадках в Заморских регионах Франции (тогда еще колониях).

Среди таких выпускников - основатель целой школы исследования Сахары Николя Меньшиков. Именно под его научным руководством начинает свой путь в науке Франсуаз Дебренн в 1950-е годы - аспирантка, ныне профессор палеонтологии.

С самого начала работы Франсуаз интересовалась археоциатами - группой ископаемых кембрийского периода. Парадоксальным образом активнее всего этой группой занимались именно советские ученые, а сибирская школа была одной из передовых. Так, постепенно работа Франсуазы приобрела заметный русский акцент.

Приключения французского палеонтолога в Сибир

- Мое сотрудничество с российскими, тогда еще советскими исследователями, - это история давнишняя, - начинает рассказ Франсуаз. - Все началось в 1956 году, когда я получила письмо от одной исследовательницы из СССР, которая занималась той же темой, что и я. Ее звали Инесса Тихоновна Журавлева, и мы остались друзьями до самого конца. Благодаря ей я получила доступ к весьма обширным советским исследованиям - так началось мое сотрудничество с советскими палеонтологами.

В течение следующих десятилетий Франсуаз Дебренн становится желанным гостем на крупных советских коллоквиумах и конференциях. В 1971 году французская исследовательница впервые приезжает в новосибирский Академгородок.

- В том году профессор Борис Сергеевич Соколов организовал кое-что невероятно важное для ученых, которые занимались губчатыми организмами. Он создал рабочую группу, которую мы назвали "Recent fossils Cnidaria and Porifera" ("Ископаемые губчатых и стрекающих организмов современной эпохи"). Первое заседание группы прошло именно в Академгородке, а потом мы встречались каждые пять лет в разных городах. Именно в Новосибирске жили мои коллеги и друзья: Инесса Журавлева, Алексей Розанов и Вероника Лучинина.

Мы славно работали в команде, нередко вместе прогуливали конференции. Замечательно это было! - вспоминает Франсуаз.

В то же время эта конференция в Академгородке не была рядовым местечковым мероприятием. Борис Соколов сумел организовать настоящую международную коллаборацию палеонтологов. Как подчеркивает профессор Дебренн, важно помнить, что столь важную для науки работу проделал ученый, который в то время жил именно в Академгородке. После той первой конференции Франсуаз стала регулярно наносить визиты в Сибирь, тем более, что ее дочь, Мишель Дебренн, переехала в Академгородок в 1976 году.

- Мишель, это целая история, - поясняет Франсуаз. - Начать хоть с того, что то, самое первое письмо от Инны, я получила именно в тот день, когда родила дочь. Затем, по мере продвижения в моих исследованиях, я поняла, что большинство российских работ не переведены на русский. С моим неплохим уровнем английского, латыни и греческого у меня не было особого желания осваивать четвертый иностранный язык, да еще такой сложный, как русский. Тогда я стала подыскивать себе переводчиков; начала с младшей сестры, она учила русский, и некоторое время Анн-Мари переводила для меня. Но потом она стала работать, времени на мои тексты у нее уже не оставалось. Вот тогда-то я и спросила Мишель, не хочет ли она взять вторым языком русский? Дочь согласилась, и уже в 15 лет была моим полноценным переводчиком. Через несколько лет Мишель уехала учиться в СССР, и сейчас она - профессор НГУ.

В своей профессиональной деятельности Франсуаз часто пересекалась с французскими геологами русского происхождения, особенно с выпускниками Высшей школы Нанси. Это были геологи, эмигрировавшие в 1920-е годы, но спустя несколько десятилетий во французскую науку уже пришли дети первой волны. Одним из таких наследников, в самом широком смысле слова, стал Петр (Пьер) Николаевич Семенов-Тян-Шанский. По отцу - правнук выдающегося географа и путешественника Петра Петровича Семенова, первого из Тян-Шанских. По матери - внук Петра Львовича Барка, последнего министра финансов царского правительства. О том, как молодой человек с такой родословной стал французским геологом, рассказывает его сын, Кирилл Семенов-Тян-Шанский.

Тропа предков

Первое, на что указывает Кирилл, - это тот смысл, который мы вкладываем в слово "эмигрант". Ведь есть разница между теми русскими, которые покинули страну добровольно, и теми, кто оказался в эмиграции по воле рока. Последнее - как раз случай семьи Семеновых.

- Мой дед, Николай Дмитриевич, был морским офицером, и когда наступила революция, находился в Англии. Как вы понимаете, белому офицеру дорога в СССР была заказана, вернуться домой дед больше никогда не смог. В 1920-е годы он и его супруга обосновались во Франции, в городке под названием Обань. Там, в 1925 году, родился мой отец, Петр Николаевич.

Обнаружив в себе с самого детства интерес к миру природы и страсть к путешествиям, Петр Семенов-Тян-Шанский решил покориться зову предков. Так, в 1950-е годы он становится научным сотрудником в лаборатории Музея естественной истории в Париже. В центре его научного интереса - особое семейство кораллов, тетракораллы. За время его работы над этой темой в Музее собралась целая команда кораллистов, о которой нынешние сотрудники вспоминают с теплотой:

- Как все крупные специалисты в Музее, Пьер Семенов внес значительный вклад в наши коллекции и развитие академической деятельности, - рассказывает Жан-Поль Сан-Мартен, профессор департамента Наук о Земле. - В частности, Пьер описал несколько важных образцов, которыми пользуются уже наши молодые коллеги как справочными материалами. Хотя я с ним не работал постоянно, сохранил о нем очень приятные воспоминания.

Это был обаятельный парень, charmant ("со своим шармом"), с одному ему присущей элегантностью и достоинством. В нем чувствовалась кровь!

Петр Семенов-Тян-Шанский был не только увлеченным палеонтологом, но и неплохим фотографом. Семейные архивы Семеновых сохранили сотни пленок, многие материалы даже не проявлены; на них - в основном площадки, где работал Пьер. Франция, Марокко и несколько пленок из Сибири. В 1970-е годы Петр также был участником академовских конференций. Примечательно, что первое знакомство с Россией - тогда СССР - произошло у Тян-Шанского в Сибири: именно тогда он впервые "вернулся" на родину предков. Как признается его сын, для потомка русского эмигранта это был невероятно значительный шаг.

То, что не имеет границ

В начале XXI века, в мире, который, кажется, вот-вот затрещит по швам от мучающих его противоречий, нам остается не так много способов сохранить мир и найти общий язык. Сфера науки вполне подходит на роль площадки переговоров, контактов и согласия. Среди всех дисциплин геология выгодно выделяется: истории Франсуаз Дебренн, семьи Семеновых-Тян-Шанских, русских геологов первой волны доказывают - эта наука и вправду безгранична.

Птица высокого полета, она оставляет далеко внизу все политические вопросы, социальные противоречия. Именно эта позиция придает ей мощный консолидирующий потенциал.

- Прежде всего, мы - геологи, а потом уже русские, французы, англичане и так далее, - подчеркивает Франсуаз.

История Земли простирается далеко за пределы наших знаний и даже самых дерзких догадок, а значит, нам всем есть над чем подумать. Вместе, независимо от цвета кожи, нации и убеждений.

Ксения Луговская